Автоматизация складов в РФ: почему бизнес не спешит и что ему мешает? Объясняют в «САРТ»

Сегодня около 65% складских комплексов Европы и Северной Америки используют ту или иную степень автоматизации — это роботы, шаттлы, системы AGV и AMR. В странах Азии их доля составляет 45%, тогда как, по данным BusinesStat, в России только 27% компаний вкладываются в роботизацию. Впрочем, в «САРТ» полагают, что на российском рынке уже сейчас есть всё необходимое для внедрения автоматических технологий.

Автоматизация логистических процессов преследует две цели: повысить плотность хранения, что сократит расходы на аренду или строительство складских площадей, и снизить количество ручного труда, что минимизирует процент ошибок и ускорит внутрискладские операции. Сегодня многие российские предприятия осваивают только первый шаг цифровизации, переходя на WMS — интеллектуальные системы управления складом.

Источник фото: sart-msk.ruЕвгения Полякова: «Автоматизация не должна быть самоцелью для бизнеса»

В России есть успешные проекты и пилоты, но их доля в общей массе невысока. Вместе с Евгенией Поляковой, экспертом в складской логистике компании «САРТ», разбираем, что мешает масштабной автоматизации российских логистических предприятий и какие решения применимы на локальном рынке.

Главные причины замедления автоматизации в России

Автоматизация — комплексный процесс, который затрагивает все звенья логистической цепи: сотрудников склада, контрагентов, поставщиков техники и ПО, подрядчиков. Бизнес должен не только внедрять автоматизацию на складских площадях, но и обучать сотрудников, организовывать работу и техническую поддержку инфраструктуры. Поэтому успешная автоматизация требует системного анализа рынка: какие задачи можно решить с минимальными вложениями, какие средства являются опцией, а какие — конкурентной необходимостью.

Евгения Полякова назвала несколько причин, замедляющих автоматизацию в России.

1.     Экономическая нецелесообразность.

Европейские и американские компании используют автоматизацию, чтобы сократить долю ручного труда. В крупных городах Германии оператор вилочного погрузчика зарабатывает примерно 2 500–3 500 евро в месяц, а с учётом социальных выплат компания тратит на одного работника в среднем около 43 200 евро в год. Стоимость автоматизированного робота (AGV) — примерно 100 000 евро, к которому добавляются ежегодные расходы на обслуживание — около 10% от стоимости. Учитывая эти цифры, замена человека роботом окупается менее чем за три года, замена двух работников — примерно за 2,5 года.

В России ситуация кардинально иная: средняя зарплата оператора составляет 600 евро. Добавляем 30% социальных взносов, которые компания должна дополнительно платить, и получаем затраты на одного работника на сумму 9 360 евро в год. Внедряя AGV-систему ценой в 100 тыс. евро, компания, помимо разового большого объёма инвестиций, дополнительно теряет 640 евро в год на техобслуживании. Таким образом, в России замена оператора роботом при указанных ценах и условиях окупится только через очень долгий срок (более 10 лет).

Однако автоматизация по-прежнему необходима там, где ручного труда недостаточно: при высоком товарообороте, явных пиковых нагрузках, высокой стоимости аренды или содержания склада. В этом случае автоматизированные системы сокращают число ошибок и аварий, ускоряют пропускную способность комплекса.

— Например, крупные склады с 500 сотрудниками ежегодно теряют до 30 млн руб. на ошибках при отборе и издержках ручного учёта. Недостача груза обходится бизнесу в 4% от годовых продаж. Сокращая число ошибок на долю процента, бизнес ежегодно экономит миллионы рублей, — резюмировала Евгения Полякова.

На объектах, где нет условий для масштабной автоматизации (небольших складах, региональных логистических центрах со средним объёмом операций), рациональнее использовать гибридные методы — внедрить WMS, выполнить зонирование, реализовать мезонинное хранение. Согласно правилу Парето, 20% усилий приносят 80% результата — даже небольшая модернизация внутренних процессов способна существенно сократить операционные издержки, подчеркнула спикер.

2.     Смена вектора поставок и сервисной экосистемы.

Источник фото: sart-msk.ruДля поддержания наличия ходовых позиций на складах игроки рынка выстраивают локальные цепочки снабжения и сервисную инфраструктуру

После ухода европейских брендов китайские компании заняли нишу в сегментах специальной, дорожно-строительной и складской техники. Так, по оценке ГК «Альфа-Лизинг», к 2024 году на долю спецтехники из Китая в России приходилось порядка 70% сделок в лизинге, на оборудование российского производства — 10%.

Компании сталкиваются с проблемами при эксплуатации текущего парка европейской техники. После 2022 года цена запчастей стала выше, сроки доставки компонентов увеличились в 2–3 раза — с 1 до 2–3 месяцев. Это приводит к простою оборудования и связанным с этим издержкам.

Сегодня российская промышленность может заменить простые детали — рамы, кузова, элементы конструкции, но сложные узлы и агрегаты с большим числом технологических прецизионных операций или спецификаций всё ещё зависят от зарубежных источников.

Однако к 2025 году рынок адаптировался: российские поставщики и интеграторы начали формировать собственные складские запасы ключевых компонентов и расходников, чтобы минимизировать зависимость от зарубежных поставок. Сегодня ведущие игроки, включая компанию «САРТ», выстраивают локальные цепочки снабжения и сервисную инфраструктуру, поддерживая наличие ходовых позиций на складах в России и странах СНГ.

3.     У малого и среднего бизнеса (МСБ) нет потребности в масштабной роботизации.

Большие маркетплейсы и операторы (Wildberries, Ozon, Яндекс.Маркет и крупные 3PL) инвестируют в масштабную роботизацию, потому что для них характерны высокая интенсивность операций, выраженные пиковые нагрузки и экономическая логика, при которой CAPEX быстро окупается. Для большинства региональных МСБ таких условий нет: капитальные расходы на роботов и интеграцию часто не оправдывают себя. Вместо этого МСБ выбирают более дешёвые и быстрые методы масштабирования и модернизации:

• Высотное хранение и узкопроходные решения. В Москве и Московской области цена аренды складских площадей класса A составляет 12–15 тыс. руб. за кв.м — на 12% выше, чем в крупных городах Европы. Чтобы сократить расходы на аренду, МСБ стремится снизить себестоимость хранения — для этого используют высотные и узкопроходные стеллажи, которые вмещают больше груза на квадратный метр. При таком подходе требуются специализированная техника и квалифицированные операторы, что делает это решение эффективным только при специфическом товарообороте и конфигурации склада.
• Мезонины — многоярусные платформы, позволяющие масштабировать вертикальное пространство, внедрив дополнительные ярусы для хранения или комплектации товаров. Увеличивают полезную площадь в 2–3 раза по сравнению с традиционными горизонтальными системами. Это решение выбирают средние ритейлеры и 3PL-операторы. 

Источник фото: sart-msk.ruМезонины увеличивают полезную площадь в 2–3 раза по сравнению с традиционными горизонтальными системами

• Гравитационные и FIFO-системы, шаттлы для охлаждаемых зон обеспечивают плотное размещение груза и контроль сроков хранения, при этом не требуют сложного оборудования или поиска специалистов. Подходят для стабильных номенклатур и отвечают высоким требованиям к скорости отгрузок. 
• WMS и «умная» автоматизация по опыту компании «САРТ» до десяти раз сокращают количество ошибок и до пяти раз ускоряют работу персонала. WMS даёт сотрудникам чёткие инструкции, эффективнее распределяет потоки техники, устраняет роль человеческого фактора при работе с номенклатурой.

По прогнозам, к 2027 году около четверти российских компаний перейдут на полную автоматизацию. Это подтверждается и опытом компании «САРТ», которая начинала с проектирования традиционных стеллажных систем, а в связи с возросшим спросом в 2025 году перешла к полной автоматизации складских комплексов. Сегодня предприятие реализует ряд проектов по автоматизации распределительных центров и холодильных складов — с интеграцией систем управления, цифровой аналитикой и сервисной поддержкой на всех этапах жизненного цикла продукции.